Следы утраченной коллекции

Рисунок А.Г. Новикова-отца с изображением предметов коллекции.

В середине 1980-х годов в ходе поисков материалов о художественной жизни Пскова первой половины XX века сотрудники художественного отдела Псковского музея-заповедника с помощью коллег из Государственного Русского музея разыскали в Санкт-Петербурге дочь художника Георгия Александровича Новикова (1898-1981), Александру Георгиевну, хранившую его творческое наследие. Она любезно передала в фонды музея обширный рабочий архив своего отца, а также более 80 живописных и графических работ разных лет, отражающих его деятельность в качестве театрального художника, в том числе и на псковской земле.

В результате удалось получить некий «срез» культурной жизни псковской провинции 1920-х годов и выстроить биографию художника с заострением внимания на «псковский» ее отрезок. Последний был связан с участием Г.А. Новикова в выставочной деятельности «Творческого объединения псковских художников» в 1920-х годах, а также созданием декораций и костюмов к спектаклям местных актеров-любителей и театров, приезжавших на гастроли в 1921-29 годах в Новосокольники и Великие Луки. Кульминационными событиями этого яркого в творческом отношении раннего периода стали постановки двух спектаклей, где Г.А. Новиков выступал не только как художник, но и как режиссер-постановщик. Этими пьесами стали знаменитая комедия «Самое главное» Н. Евреинова, «Революционная пьеса» С. Юрцева и «Необыкновенные приключения племени ничевоков» (1925) В. Кравчунского. Последняя, по свидетельству участника-очевидца Н. Лопырева (впоследствии написавшего книгу о г. Великие Луки), превратилась для молодежи города в настоящий праздник.

Георгий Александрович Новиков родился в Петербурге в 1898 году. Его отец, Александр Георгиевич (1867-1922), преподаватель Высших педагогических курсов при Академии художеств и коллекционер предметов прикладного искусства, немало способствовал развитию творческих способностей сына и решению его поступить в 1916 году в Центральное училище технического рисования барона А.Л. Штиглица.

Портрет А.Г. Новикова-отца (1867-1922).

О коллекции А.Г. Новикова, по свидетельству его внучки, упомянутой выше Александры Георгиевны, утраченной в голодные годы (еще до ее рождения), мы можем судить лишь по сохранившимся альбомам с фотографиями, сделанными ее дедом. Судя по ним, когда-то квартира Новиковых в старинном доме на одной из линий Васильевского острова напоминала музей Ф.М. Плюшкина в Пскове. Отличие состояло лишь в меньших размерах и более определенной специализации этого собрания, а также в том, что старинная резная мебель и предметы прикладного искусства не теснились и не громоздились друг на друга (как в анфиладе небольших комнат псковского собирателя), а были расставлены и развешаны «по-музейному», свидетельствуя о художественном вкусе хозяина и его любовном отношении к каждому предмету. Известно, что коллекционер много путешествовал по России, и что из каждой поездки для пополнения своего собрания привозил предметы поистине музейного уровня. Здесь, помимо мебели, была различная бытовая утварь, старинные ткани, головные уборы, прялки, резные, расписные и инкрустированные ларцы, изделия из бисера, кружево, украшения, фарфор, художественное стекло, иконы и фрагменты церковного убранства.

В апреле 2013 года 89-летняя Александра Георгиевна изъявила желание передать в Псковский музей-заповедник ряд живописных этюдов своего отца послевоенного времени (в том числе тематически связанных с Псковской землей), а также четыре драгоценных альбома с фотографиями утраченной коллекции своего деда. Теперь, при желании, можно попытаться проследить судьбу отдельных ее экспонатов, которые в силу своих высоких художественных достоинств вполне могли осесть в крупнейших музейных собраниях Санкт-Петербурга и Москвы.

Альбомы с фотографиями утраченной коллекции.

Помимо этого музею были подарены три старинные вещи, хранившиеся в доме среди случайных ширпотребовских безделушек давно, сколько Александра Георгиевна себя помнит. Можно со значительной долей уверенности предположить что они – ни что иное как остатки исчезнувшей коллекции. Вероятно, эти предметы сохранились случайно, в силу того, что не являлись по каким-то причинам (в том числе - сохранности) привлекательными для покупателей.

Наиболее хорошей сохранностью обладает небольшое, выполненное из темно-серого нефрита изображение филина, опирающегося широкими лапами на коричневато-серый пенек. Вырезанная из камня двух пород работа выразительна в своей условной и в то же время полностью «узнаваемой» форме, тактично декорированной стилизованным орнаментом. На оборотной стороне просматриваются нечетко выявленные процарапанные линии, напоминающие цифры.

Филин.

Потерта и слегка поцарапана, хранит следы небольших вмятин, но в целом неплохо сохранилась кустарная, без каких бы то ни было клейм мастера большая (мерная?) кружка из латуни, привлекающая благородством предельно простой, строгой формы.

Кружка.

И, наконец – бронзовая скульптура сидящего Будды, предположительно относящаяся к XVIII-XIX векам. На его изображении имеются значительные сквозные утраты.

Будда.

Со временем, как мы надеемся, удастся уточнить датировки и историческую ценность этих предметов, а также найти им музейное применение.

Н.И. Салтан